Пока хенчи дружной рысцой чесали в указанном им направлении, бес-иллюзионист о чем-то спешно консультировался с нагами. Дождавшись, когда змеедевы синхронно кивнут, назначенный наблюдателем мистик поспешил догонять уже далеко ушедший вперёд отряд.
Шейласса и Лаэсса тихонько совещались на шипящем языке, в некоторых аспектах даже более удобном для них, чем человеческий. Способов пыток он точно предлагал побольше. Целительница же, однако, недовольно качала головой и цокала языком. Ей никогда не нравилось причинять излишние повреждения пленным только ради несчастных крох информации. Грубо, слишком грубо...
Шейласса хмурилась, перебирая в голове возможные вопросы. Кто он, кто его послал...за что он сражался...кто дал им технологию блокировки... Целый рой, а не список! Нага тряхнула головой, чувствуя лёгкое покалывание в лобной доле. Нашли, значит. Идут обратно...

Так и не обнаружив ничего дельного, генерал вернулся к нагам. Головная боль, как казалось, уже окончательно оставила голову Фли, дав драгоценную возможность быстро мыслить и почти столь же быстро говорить. Мистик слегка нервничал, и от этого скорость его речи возрастала, а сквозь привычный сухой тон то и дело прорывались неоправданно высокие нотки. Оформившийся план допроса предвещал очередные импровизации и требовал довольно сложных манипуляций с памятью и магией. Пристально вглядевшись в перелесок, откуда обещали появиться хенчи с человечком, генерал здраво рассудил, что имеет смысл пока скрыться в пещере. Сделав полудевушкам знак проследовать за ним, Фли немедленно начал речь:
- Ваши вопросы. Быстро. Сначала целительница. Говорить четко, ничего лишнего. Допрос буду проводить я, есть некоторые планы... Отправите беса ко мне, я буду в пещере за тем большим валуном, там наложу иллюзию. Когда вернемся, пусть хенчи берут под стражу беса, он будет в виде девчонки. Вполне возможно, все обойдется банальным шантажом. Что выясняем?
Фли замедлил шаг и отметил про себя, что Мединский куда удобнее шипящего языка наг ввиду того, что слова куда короче, а правила легче. Но памятуя о пристрастии змеедев к собственной культуре и, как следствие, легком дефиците практики разговоров на Мединском, на всякий случай добавил:
- Допускаю вопросы по части плана. Все понятно?

Наги опять кивнули единым движением. Генерал внушал им какой-то инстинктивный страх. Хотя они прекрасно знали, кто он, видели, как он рос, как он выбивался наверх, на ту вершину власти, на которой можно свободно расправить крылья.
Первой "очнулась" Лаэсса.
- Вопросы таковы: Кто навёл их на это место? Откуда к ним попали кресты? Откуда взяли материал? Что за ритуал они использовали и где ему научились? Какова была цель вылазки? И кто их завербовал?
- Кто главный в их Ордене? Где он базируется? - подала голос прагматичная Шейласса, - Сколько там людей и где их набирают? Сколько среди них профессиональных воинов? Знает ли о них король Гардии? - наша прищурилась, - Они вполне могли действовать в тайне от официальной армии. На это можно было бы неплохо сыграть...
Лаэсса улыбнулась, молчаливо поддерживая напарницу. Очень не факт, что удастся вызнать всё, но кое-какие драгоценные сведения они точно выдоят. Кстати, вот уже и хенчи со своей ношей появились на горизонте.

- Он просто пешка, полагаю, вряд ли он много даст. К тому же на некоторые вопросы ответила пленница лорда Магуса...
Глядя в землю, Фли размышлял над вопросами и их порядком, над сообщением с паролем и сценарием допроса, который обещал быть похожим более на театральное действо, чем на пыточную сессию.
"Не следует будить в нем упрямство, так он выдаст меньше. Навело, скорее всего, то самое существо. С материалом то же. Адалия - просто умница. Убивать ее следует помедленнее, выжав все возможное... На войне нет времени учить подобных швалей хорошим манерам. Прелестная девочка, наверняка изломать твою жизнь было бы одним удовольствием... Жаль, невыразимо жаль, что тебя взрастили эти ограниченные фанатики, хотя с другой стороны было бы так славно, убеди мы тебя их предать, пожертвовать этим живым, но бесполезным грузом, сделать тебя их палачом - как изящно," - тут генерал поймал себя на мысли, что зацикливается, а удивительный камень, украденный у монаха, наливается теплом. Фли окликнул собравшихся уходить наг:
- Шейласса, скажешь тому монаху, что скоро к нему кое-кого приведут. Лаэсса, у тебя важное задание: возьми эту вещь и береги, как зеницу ока. Никому больше не показывай, отчитываться будешь передо мной, - мистик поспешил избавиться от своей небезопасной ноши.
"Про Гардию можно даже не вопросом, а угрозой рассказать, и дальше смотреть реакцию. Далеко идущие планы он знать не должен. А вот о ритуале стоило бы спросить, да и о воинах тоже..."
В слегка наклоненной набок голове, словно в утихомирившемся после бури водоеме, подобно рыбам сновали мысли, - без камня стало куда спокойнее. Единственное, за что Фли беспокоился, так это за выдержку следующего, кто взял камень. Если полудевушку прорвет - что в сторону насилия, что в сторону излишнего гуманизма - все рухнет. Хенчи, конечно, уладят ситуацию - подобные гиганты для того и нужны, но парня надо будет пытать. В голове вдруг с отчетливостью букв свежей книги возникла картинка изогнувшейся, опухшей сломанной ноги - действительно, лучше было лишить Алвиона способностей к побегу, но переломы - вещь крайне болезненная, а задыхаясь от крика никто не способен выдавать информацию. Именно тем и хороши были иллюзии, что их можно было мгновенно развеять. Однако сейчас методы были выбраны иные, кстати, очень трудоемкие, но доставлявшие невероятное удовольствие при успешной реализации - гордиться собой и своими навыками так приятно.
Поправив перчатки, Фли улыбнулся, ожидая беса.

Лаэсса покорно приняла от генерала странный камень, от которого веяло древней, первобытной магией. Артефакт? Осколок метеорита? В любом случае, нечто странное. Нага осторожно, будто наматывая пряжу на пялку, покрыла необычный предмет слоем защитной магии. Так будет спокойнее.
Тем временем в зоне видимости появились хенчи, волокущие мужчину в монашеской робе. Сопровождавший их бес то и дело нервно оглядывался по сторонам, то ли опасаясь преследования, то ли просто из излишней параноидальности. Послушная приказу Фли, Шейласса скользнула к пленнику и нежно прошипела ему что-то на ухо. Если, конечно, под нежностью вы понимаете приторно-ласковые нотки с явственным кровожадным подтекстом.
Мужчина дёрнулся и неуверенно приподнял голову, глядя перед собой невидящими глазами.

"Защита? Что же, верно, разумно... Лед сможет сковать силу этой вещицы, пусть ненадолго..."
Губы сжались в ниточку от нетерпения, оторочка перчатки страдала от нервных движений пальцев генерала, благо, руки находились за спиной. Видимо, именно от камня мистик стал настолько нервным, обычно он относился ко всему куда спокойнее. Но сейчас его мучило то странное ощущение, когда по телу щекочущими искрами распространился азарт, словно перед соревнованием, где ты тягаешься с самим собой.
Увидев беса, Фли сделал несколько знаков руками, которые можно было перевести примерно как: "Тише, быстро подходи сюда, иначе горло перережу".
- Сейчас я наложу на нас двоих иллюзии, твоя задача сидеть возле хенчей и кивать головой, когда я буду угрожать пареньку и его секте. Молча. Пока на тебе иллюзия, ты не произносишь ни единого слова, ясно? - шепотом произнес генерал, уже начав внутренне распределять энергию, оценивать облик беса, воспроизводить который идеально не было никакой нужды (на чем можно было серьезно сэкономить), и воссоздавать в памяти придуманный им облик Адалии, для которого требовалась немалая точность.

Бес поспешно и опасливо кивал, толком ничего не соображая, но крепко-накрепко затвердив в уме, что надо молчать и сидеть тихо. Он едва не дёрнулся, когда его коснулись потоки магии, но сумел сдержаться. Перечить генералу было смерти подобно. Даже во сто крат хуже.
Лаэсса почтительно держалась в стороне, не выпуская из рук свёрток с камнем. Её магия журчала, подобно лесному ручейку, убаюкивая дремавшую в артефакте силу. Только сдержанность, только контроль. Змеедева даже не смела взглянуть на иллюзию, что творил Фли.
Шейласса всё ещё ворковала с пленником, то ли пытаясь пробудить в нём разум, то ли наоборот - глубже погрузить в транс. Теневая колдунья ожидала сигнала от Фли.

Ручейки магической энергии обволокли тело генерала и беса, кардинально меняя их внешность. Потоки, питавшие иллюзию, извивались в руках мага, словно маленькие змеи или вожжи колесницы, но Фли не был бы так хорош в смене обличий, если бы отпускал магию туда, куда она стремилась. Буквально за мгновения наросла плоть, покрытая пепельной кожей, материализовались упругие крылья, но на все это уходило куда меньше внимания, нежели на особу, в которую превращали беса. Блондинка вышла чуть хуже, чем хотелось генералу, но в чертах лица сходство было явное - остальное можно было списать на воздействие мистиков.
Раздражало, что оценить его облик союзники, в отличие от врага, не могли. Девчонку видело, наверное, не так уж много народу. Впрочем, даже на случай неудачи план имелся - просто замучить эту парочку монастырских пешек на глазах друг у друга. Грубо и неэффективно, но на большее времени, скорее всего, не будет.
Решив не тратить время напрасно, Фли крикнул своим и в обычных случаях не столь приятным голосом так, чтобы снаружи услышали:
-Иди уже!
С этими словами генерал слегка подтолкнул беса к выходу и довел до наг, попутно краем глаза смотря за Алвионом, находившимся под стражей хенчей. Размяв руки, Фли растянул иллюзорные губы в улыбке-оскале и произнес, противно посмеиваясь:
-Ну? Что застыл? Не узнаешь подруженьку?

Алвион дёрнулся,полупьяно приподнял голову. Сознание словно продиралось сквозь непроглядный туман, больше похожий на паутину. Шелестящий шепот наги только загонял в тягучую, липкую мглу. Даже страх куда-то пропал, сменившись онемением, почти ступором. Ему стало всё равно...
Однако скрипучий голос беса пробудил в нем что-то. Мужчина тяжело мотнул головой, прищурился, пытаясь различить реальный мир сквозь пелену туманного морока. Среди морд мистиков промелькнуло человеческое лицо. Слишком знакомое, до боли в сердце, до комка страха в горле:
- Ад-далия?

Как же ему все это нравилось. От мелких капелек воды, стекавших по продрогшему на холодном ветру телу, до непроизвольного движения на его отвратительный голос. Внутри словно разгорался приятный огонек от вида этих светлых глаз, этого пореза на щеке, этого краха надежд, осколки которых врезаются в самообладание и все подтачивают волю разумного существа...
Еще более ему нравилось, что человек верил в ложь. Что этот монах искренне переживал за пляшущую на сцене марионетку, чьи нити были видны каждому кроме него. Фли нравилось это ощущение власти, основанной на наивности. Даже авторитет лорда Магуса так не привлекал. Трансвеститу нравилась именно пластичность возникающих отношений, способность брать любую краску с палитры человеческих ощущений, правда, часто вслепую.
"Адалия" стояла покачиваясь рядом с Шейлассой. На имя девушка подняла глаза на монаха, что-то неразборчиво прошептала и, обведя присутствующих мутным взглядом, уставилась в точку перед собой.
- Она самая, дорогой Алвион. Нравится? Может, тебе есть что сказать?

Алвион.

Все же сон, кошмар. Ибо в реальности такого не могло случиться: столь страшен был сей исход. Алвион расхохотался, дико и безумно.
- Это сон...Нет, точно сон, - монах оскалил зубы, как дикий зверь, как хохочущая гиена, - Они должны были убить тебя, девочка. Это не ты, не можешь быть ты! - он покачал головой, - Беги, уходи, пожалуйста...не мучай меня...

"Как же легко вывести этих святош из равновесия... Хотя в неустойчивом состоянии они даже интереснее," - улыбаясь внутренне хищной, кровожадной улыбкой, подумал генерал. И вкладывая в голос всю мягкость, оборачивающуюся сарказмом из-за обстоятельств, в которые попал несчастный монах, но и не забывая о противном бесовском оттенке, Фли заговорил:
- Ну, что же ты, никто не собирается тебя мучить. Мы просто хотим немножечко поговорить с тобой, дорогой Алвион. Только говори с нами честно и по делу, иначе мы очень расстроимся. Очень.
Фли сел на широкий валун: имитировать бесовскую походку желания не было.
"Впредь будете думать, как соваться в наши края, и ты, и Адалия, и любой человек, кто хоть однажды желал смерти... Нет, просто любой человек. Хотя бы ради собственной безопасности. Тут слишком многие ненавидят людей. А я... Ты просто не представляешь, Алвион, что мне хочется... Лавос, как хорошо, что я отдал камень Лаэ!"
Время от времени иллюзорный бес хмурил брови и двигал крыльями, но более ничем мыслей не выдавал.

Алвион

Монах встрепенулся, словно к нему вернулся разум. Но ненадолго. Речь беса только рассмешила мужчину. Неужели мистики настолько самоуверенны, что решили, что он поверит их обещаниям, чьё основание ничуть не крепче фундамента замка из сырого морского песка.
- Думаете, я вам поверю, хоть на миг, хоть на секунду, - монах сплюнул, - Я всё равно уже мертвец... Та что скажи лучше ты, есть ли мертвецам дело до вашего настроения?

Интонации монаха становились раздражающими. "Между болью и смертью пропасть," - эта мысль легкой бабочкой пронеслась сквозь всю сосредоточенность Фли, но контроль не был потерян. Какие там вопросы захотели задать наги?
Сквозь зубы с чем-то неуловимо змеиным, бес заговорил:
- Кажется, наш знакомый наглотался водички...
"Бес" перестал наблюдать за лицом Алвиона и многозначительно посмотрел на Адалию. У псевдомонашки широко распахнулись глаза, а губы задвигались живее, хотя звуков не слышалось.
- Что же, Алвион. Мы действительно не собираемся мучить тебя. Но задумайся, кто займет твое место? Задумайся, заслужило ли это юное создание подобной участи? Почему вы отправили её, слабую и хрупкую, в это пекло, ясно сознавая, что задание ей не по силам?
По мере произнесения слов менялось и лицо монахини: веки поджались, губы задрожали. Казалось, от бессилия она скоро заплачет.
"В принципе, Алвион, мы все здесь мертвецы. Но перед тем как умереть, у тебя есть шанс увидеть, как человек сходит с ума от боли и страха... или раскаяться и помочь нам," - закончил мысленно генерал.

Алвион

Страх всегда живёт где-то внутри, затаившись, подобно крысе, которая только и ждёт момента, чтобы вцепиться в горло. Алвион на мгновение даже перестал дышать. "Нет, только не девочка, только не она... "
Перед глазами его промелькнуло видение, воспоминание, которому было уже много лет, но которое иногда являлась ему в ночных кошмарах. Мириана... "Ледяная ведьма"... Загнанная в угол мать, едва не перебившая весь Орден в попытках защитить дочь, маленькую Аду...
- Не надо... - он выдохнул глухо, - Я буду говорить... Только не трогайте её...

Одна ступень... Одна ступень, когда жертва, несмотря на всю ненависть, испытываемую к обстоятельствам и тем, кто непосредственно влиял на них, соглашается сотрудничать. Возможно ли считать это признанием слабости? Да, животные делают так, подставляют шею в надежде быстро и безболезненно умереть. И у хищника, если он не голоден в тот момент, что-то успокаивается внутри, агрессия сходит на нет.
Глупо сравнивать разумных созданий с животными, взращенные миром потребности с врожденными. Странно называть голодом желание лицезреть мучения, терзания, любоваться тем, как плохо может быть живому существу.
Впрочем, у всего этого была практическая сторона, которая служила как катализатором процесса, так и его рамками. Фли перебрал вопросы, растягивая сладостную паузу, и решил начать с весьма общих, хотя и не смог отказать себе в очередном глотке пьянящего осознания собственной силы.
- Ты так за нее беспокоишься... Почему ты не мог заступиться за девчонку, пока кто-то отправлял ее на смерть? Этот некто был слишком могущественным? Или всем вам было некуда идти? А, может, просто слишком много наивных глупцов взял Орден под свое крыло?
Нет, из уст беса это не звучало сколь-нибудь мягко, этот голос был неспособен на такие интонации, но зато в нем было меньше враждебности, но больше любопытства, холодного неприятного любопытства, касающегося какого-то уже совершившегося действия. Можно было бы напридумывать скрытое сочувствие, сожаление, интерес, но сам Фли ясно сознавал, что такие вопросы не сильно подогревали доверие к мистикам.
И все-таки сейчас нажим шел на вещи, которые тяжело было держать в себе, это трансвестит видел ясно: Адалия, жизнь в Ордене, причины того, что этими двумя святошами пожертвовали - вероятно, все эти вещи волновали Алвиона, и он хотел бы о них подумать, но должен был удивиться и отнестись с недоверием к тому, что говорить об этом ему предлагают кровные враги.
Вообще, эта часть допроса становилась наименее приятной именно потому, что интуиция в таких случаях нередко подводила генерала, а напитываться бессилием допрашиваемого получалось лишь в первые минуты, дальше шла в большей мере процедура, а не творческий процесс. Неудивительно, что пытки становились самоценны.
Тем временем "Адалия" слегка приутихла и прикрыла глаза, хотя губы по-прежнему подрагивали от напряжения. Но по всему было видно, что ей стало чуть легче.

Алвион

Вопрос если не поставил монаха в тупик, то, по крайней мере, всколыхнул давно грызшие его душу подозрения. О да, он и сам размышлял, почему послали именно Адалию. Девочка, хоть и окончила обучение, еще не была готова к столь серьёзным заданиям. Да и кроме того...
Её сила... Дремлющая, изредка просыпающаяся, пробивающаяся сквозь снег, подобно первым весенним цветам. Опасный дар, который достался ей от матери. Опасный тем, что мог навеки отвернуть девочку от веры в Спасителя, от Ордена и ввергнуть в руки злейших врагов.
Монах поднял голову, встречаясь взглядом с бесом. Что ж... Вы хотите ответов? Или просто играете с добычей? Посмотрим, как вам понравится загнанная в угол крыса.
- А почему, ты думаешь, я здесь, мистик? - Алвион глухо рассмеялся, - Потому-то, что и заступился...