Уютная, со вкусом обставленная комната. Вдоль стен стоит несколько книжных шкафов, сгибающихся по тяжестью своего содержимого. Кровать застелена простынями из синего шелка с вышитым королевским гербом. Окна выходят на восток и юг.
Несмотря на старания горничных соблюсти идеальный порядок, то тут, то там попадаются брошеные книги, исписанные листы бумаги, да и всякие мелочи вроде плюшевой игрушки в виде Ню.

Огонь…всюду огонь…и смерть. Города, дворцы, башни магов – всё в руинах, будто и не кипела здесь жизнь, будто и не раздавался тут веселый смех, будто и не слышали каменные стены людских голосов. Одна лишь пустота и разрушение…
Она бежала куда-то, спешила, пыталась спасти тех несчастных, которых огонь захватил в алые тиски, похожие на когти феникса. Но они лишь отмахивались от неё, продолжая смеяться, и вновь бежали в самое пекло. Она простирала к ним руки, молила их остановиться – всё тщетно: они не слышали её голоса.
- Их удел – смерть. Ты не сможешь ничего изменить.
Детский голос, в котором звучала мудрость веков, перекрыл треск пламени и смех обреченных. Он звучал отовсюду и из ниоткуда, но она смогла найти его источник. На крыше пылающего дома, спиной к ней, стоял ребёнок, мальчик в шелковой робе. Его крылья, черные, как безлунная ночь, изредка раскрывались, чтобы отогнать прочь всепожирающее пламя.
- Откуда ты можешь это знать? Еще ничего не решено! – её голос звучал странно глухо, не громче шепота, но ангел услышал.
- Для них уже нет иного пути, - Мальчик усмехнулся, печально и немного зло, - Их нити жизни настолько истончились, что уже нет смысла вплетать их в общее полотно: они только разрушат весь узор. Видишь?
Он вдруг оказался совсем рядом и протянул ей клубок спутанных нитей. Одни казались крепкими, свитыми из закалённой стали, другие - рассыпались серым песком от одного осторожного касания. А посередине вилась нить-дорожка лазурно-синяя, как небеса.
- Твоя нить не порвётся, она слишком важна. Но за это придётся заплатить многим. И ему тоже…
Она вдруг очутилась посреди равнины, покрытой сочной травой. Поле простиралось куда-то в бесконечность, а над головой сиял миллионами звёзд-светлячков небесный свод. От пряного аромата трав кружилась голова, так что хотелось броситься с головой в это зелёное море и утонуть. Но не по-настоящему, понарошку, конечно. Если бы только она была здесь одна…
Юноша, почти мальчик, тренировался с деревянным мечом. Его огненно-рыжие волосы, почти алые, походили на самое настоящее пламя, будто не человек это был, а элементаль. Бирюзовая туника из недорогой ткани и брюки простого покроя выдавали в нём крестьянина, но не времён Зила, а позже, гораздо дальше по оси, на которую наносят даты и года.
- Как жаль, - Ангел вытянул из рукава золотистую ниточку и недовольно тряхнул синими волосами, - Она обрывается, а ведь важнее его нет почти никого. Но ветер говорит, что есть способ заново соединить разрезанные концы…Скажи, он не врёт, Онее-сан?
Она резко обернулась и впервые увидела лицо своего собеседника: маленькое, с острыми чертами. Изумрудно-зелёные глаза, грустные, одинокие, смотрели прямо на неё, а по щекам мальчишки стекали слёзы. Он шептал:
- Скажи, Онее-сан…Онее-сан…

- Онее-сан…
Шала проснулась от того, что кто-то старательно теребил её за плечо. В комнате царила кромешная тьма, от которой не спасали прорывающиеся из-за плотно завешенных штор лунные лучи. Но девушка и так могла сказать, кто побеспокоил её сон.
- Снова кошмары?
Она не могла разглядеть этого в темноте, но всё равно знала, что братишка кивнул. Плохие сны были их общим наказанием, и справлялись они с ними только вместе. Больше никак. Кошмары находили их поодиночке, терзали, издевались, отказывались исчезать даже при свете дня. Против двоих же был бессилен даже плач черного ветра.
Девушка откинула одеяло, показывая брату на его «местечко»:
- Залезай. Только, чур – не пихаться.

И опять сон, только не адское пекло грозит всему живому – ледяная пустыня. Вокруг белое, только белое, даже небо потеряло свой цвет. Холодный ветер пронёс мимо стайку пчел-снежинок, злых, кусачих, словно дикие пчелы. А кроме них – пустота. Кроме них – никого. Лишь холод и белое, бесцветное одиночество.
Шала осторожно сделала шаг, другой, испуганно вздрагивая, когда хруст снега под ногами отражало и усиливало в сотни раз невероятно сильное эхо. Она побежала вперёд, чтобы не слышать, не знать, но звук догонял её, сбивал с пути, ронял на обжигающе холодный снег. Наконец, она упала, и холод протянул к ней костлявые бледные пальцы. Но не всесилен он, и его можно отогнать…Кто-то поднял её, вызволил из снежного плена. Её спаситель…
- Ты снова здесь? – вопрос сам сорвался с губ Шалы.
Ангел лишь усмехнулся и кивнул. Странно, но выглядел он теперь старше, лет на 13. Его лицо было бледным, даже измождённым, под глазами залегли тёмные круги. Да и создавалось впечатление, что мальчик не ел последние несколько дней. Синие волосы спутанной гривой свисали до середины спины. Усталые зелёные глаза потускнели, в них было лишь отчаяние и одиночество.
Он протянул ей нить, тёмно-синюю с лиловыми отблесками, угасающими в черноте:
- Возьми, - не просьба – приказ.
Странно, но в её руках ниточка, слабая, тонкая, превратилась в прочную, закалённую цепь, которую бы не разорвал и титан.
- Знаешь, почему так? Ты поддерживаешь жизнь, вот в чем твоя сила. Я же могу лишь разрушать…Моё сердце заледенело.
- Не говори так. Ты же спас меня. Ты жалеешь того юношу. Я вижу это по твоим глазам! Ты не такой! – Она кричала, сама не зная почему. Кричала так, будто от этого зависела жизнь всех людей Зила.
- Я – ангел смерти. Бездумное орудие Белой невесты…или же она Черная, как мои крылья…Я только убиваю. Нити жизни в моих руках лишь рвутся.
- Прекрати! – Она коснулась его щеки ласково, как мать, как сестра – Прекрати…
-Я говорю правду, - Он тяжело вздохнул и отвёл глаза, - И даже тебя я не смогу защитить от своей силы.
- О чем ты говоришь? – Шала в изумлении и страхе приложила руку к губам, - Скажи мне. Янус!


Девушка резко села на кровати, тяжело восстанавливая дыхание. Она снова вернулась в подлунный мир, в утро наступающего дня. Из раскрытого окна дул свежий ветерок, игривый, весёлый, так отличающийся от холодного собрата в её сне. Солнечные лучи заполняли воздух, так что казалось, что повсюду разлилось золотое море.
Януса уже не было рядом, только записка, нацарапанная на первом попавшемся клочке бумаги. «Онее-сан, гуру Бальтазар просил тебя зайти к нему в лабораторию, когда проснешься. Сказал, что подробности сообщит при личной встрече» Дальше стояла хитрая закорючка, которую Янус использовал в качестве подписи, и приписка «Опять старик нахимичил… »
«Гуру Разума? Неужели его эксперимент…» Додумать мысль девушка не успела – тело уже начало действовать само. С почти позабытой порывистостью Шала соскочила с кровати, небрежно сбрасывая на пол одеяло. На умывание и облачение в заранее заготовленное служанками платье ушло не более пяти минут, только юбка вызвала некоторые затруднения из-за сложной шнуровки по бокам. «По идее, она должна движения облегчать…Ага щаз!»
Тонкий, но чрезвычайно прочный шелк цвета только что раскрывшихся ирисов облекал точеную фигурку девушки подобно ласковым морским волнам. В таком облачении было неудобно не то что бегать – ходить, в основном, правда, из опасения запнуться об подол и совершить феерический полёт с лестницы. «Хорошо хоть корсеты не в моде…»
Волосы принцесса собирала в хвост на ходу, почти не заботясь о том, как вся эта конструкция будет выглядеть. Держится – и ладно. Подборку утренней переписки Шала подхватила со столика уже на выходе из комнаты. Вычурно оформленная записка от матери, письмо от целительницы из Энхазы с просьбой о помощи, копия отчета о работах в Океанском дворце…Пальцы девушки внезапно нащупали в куче бумаг плотный конверт, оказавшийся при извлечении на свет черным, будто крыло ангела смерти. На неё не значилось ни имени, ни даже символа, по которому можно было бы определить отправителя. Даже легкий отпечаток ауры, частица силы, невидимыми потоками стекающей сквозь кожу, и тот исчез, едва принцесса попыталась считать информацию.
Опасности она не ощущала, нет. Конверт был чист. Либо его отправитель настолько хорошо заметал следы, что его способности позволяли полностью скрыть тёмное колдовство. «Если такое вообще возможно утаить…» Еще раз подозрительно покосившись на письмо и так и не решившись его открыть, девушка вновь поместила его в пачку переписки и поспешила в лаборатории, где её, скорее всего, уже заждались.

>>>>> Каджар